Традиции кадетского досуга
Прошли годы, однако в нынешних кадетских корпусах приоритетные позиции в области проведения досуга не изменились: заявленные еще в XIX веке, они по-прежнему оказывают благотворное влияние на будущих защитников Отечества. Музыка. Командование кадетских корпусов очень внимательно подходило к вопросу обучения кадет музыкальной грамоте. В пользу обязательного проведения занятий по пению и музыке говорили три обстоятельства: во-первых, они не требовали умственных усилий, а, следовательно, считались отдыхом после уроков; во-вторых, они отвечали правильному пониманию проведения свободного времени; а в-третьих, понимались как дополнительные знания к общеобразовательным.
Приобщение кадет к музыкальному искусству проводилось по двум направлениям: инструментальное и хоровое, причем последнему отдавалось первостепенное значение. Приоритетность пения хором виделась в том, что именно в процессе певческой деятельности происходит развитие голоса и слуха, это способствует эстетическому развитию кадет и является сильнейшим средством воспитания чувства товарищества, так необходимого в кадетской среде. В соответствии с этими задачами уроки пения проводились с первого по седьмой (выпускной) класс. Классное пение — в течение первых двух лет — проводилось со всеми кадетами «без соображения с их голосовыми и слуховыми средствами».7 Развитие этих самых средств виделось в одновременности: первоначальные вокально-интонационные упражнения сочетались с изучением теоретических основ. Проблема неспособных к пению детей всегда оставалась актуальной. «Полная безнадежность музыкального слуха» или признание «вредного влияния на здоровье» — самые весомые основания для освобождения от хора.
В корпусном хоре виделась единственная возможность дальнейшего музыкального развития кадет — туда определялись ученики с третьего класса, «не впавшие еще в переходный голос».8
Наиболее одаренные воспитанники привлекались к пению в хоре корпусного храма. Как отмечалось в нормативном документе, целесообразнее делить весь состав исполнителей на три отделения: на два равноценных (для пения по очереди) и третий — для замещения основных участников. Певческий репертуар основывался на паритетных началах духовной и светской музыки. В числе обязательных для разучивания произведений предусматривались молитвы («Отче наш», «Верую», «Тебе поем» и др.) и гимны («Боже, Царя храни» А. Львова—В. Жуковского, «Коль славен наш Господь в Сионе» Д. Бортнянского—Г. Державина). Среди духовно-музыкальных сочинений предпочтения отдавались уже имеющимся в печати и одобренным Придворной певческой капеллой произведениям Д. Бортнянского, А. Львова, П. Турчанинова и др
Французская кадриль
Со второй половины 1820-х годов самым популярным танцем, потеснившим все остальные, стала французская кадриль. В 1825 году газеты сообщали, что уже вторую зиму «французские кадрили, одни из прелестнейших танцев, взошли в моду и молодые люди должны теперь делать па и рисоваться, чтобы не прослыть несведующими».
Мазурка
Мазурка появилась в России в 1810-е годы и почти сразу стала популярной. «В эти зимы (накануне наполеоновского нашествия. — Н. Р.) впервые явилась в Москве мазурка с пристукиванием шпорами, где кавалер становился на колени, обводил вокруг себя даму и целовал ея руку».
Жизнь под маской
Жизнь под вечно надетой маской была обременительной. У К. Сомова есть фарфоровая статуэтка под названием «Дама, снимающая маску». Но то, что легко сделать на обычном маскараде, совсем непросто сделать в реальной жизни: человек привыкает к маске, она диктует стиль жизни и поведения, личина срастается с лицом. Игра становилась реальной жизнью, умозрительные построения нередко диктовали трагическую судьбу живым людям.
Популярность маскарадов
Маскарады, «шедшие нескончаемой чередой», устраивали редакции журналов, различные общества, частные дома. А. Белый, В. Пяст, А. Бенуа рассказывали о вечерах и вечеринках, устраиваемых в «Обществе свободной эстетики», редакции «Аргонавтов». Самыми знаменитыми, собиравшими огромную массу народа, были балы «Сатирикона». По словам С. Ауслендера, «трехтысячная толпа стояла (именно стоймя стояла, так как передвигаться и сидеть было невозможно, от 10 часов вечера до 4 часов утра), ожидая блестящих развлечений, обещанных соблазнительной рекламой».
Театрализованные балы начала ХХ века
Логическим продолжением «маскарадности» в творчестве и жизни стали настоящие маскарады, «взрыв» которых приходился на зиму 1907—1908 годов. Маскарад — это театрализованный бал, взявший на себя роль «организованной дезорганизации», запланированного и предусмотренного хаоса: «От легкой жизни мы сошли с ума / С утра вино, а вечером похмелье» (О. Мандельштам). Маскарад должен был демонстрировать свободу, веселье, непосредственность, которые позволяла надетая личина. Но неистовая «карнавальная толчея масок» в годы первой русской революции напоминала «пир во время чумы». По словам К. Сомова, «жить нужно так, будто завтра предстоит наша смерть». В революционные и постреволюционные годы рядом с «всеобщим маскарадом» были кровь и смерть. Повальные увеселения сочетались с повальными самоубийствами: «Что ни день, в одном лишь Петербурге люди стали вешаться, топиться, стреляться, и это сделалось бытовым, заурядным явлением, ежедневной рубрикой газет. Смерть оказалась излюбленной темой повестей и романов <...> из нее создавали культ».
История маскарадных масок в России
Появились маски, необычайно точно отразившие атмосферу, характер эпохи, ставшие символами эпохи. Это — король эстетов М. Кузмин, «француз с Мартиники 18 века», писавший легенду о себе самом;57 «демоноподобный» К. Бальмонт, принимавший позу великого поэта.58 Современники вспоминали стройную, величественно-строгую (в свои двадцать с небольшим лет), с «ложноклассической» шалью на плечах А. Ахматову;59 «декадентскую мадонну», носившую только белые одежды, «смесь дьяволицы и серафима в оправе из лаликов» (с неизменной лорнеткой в руках) 3. Гиппиус. О последней писал В. Злобин: «Под разными личинами она скрывает настоящее лицо, чтобы никто не догадался, не узнал, кто она, чего она хочет». С восторгом писали в своих мемуарах современники о «петербургской Коломбине» — О. Глебовой-Судейкиной: «Кто она? Бабочка? Коломбина? Или фея из царства кукол в освещении бенгальских огней, где — все — радость и веселье, где праздник длится вечно?» (А. Лурье).
Функции масок
Создание определенной маски несло в себе несколько функций. Главную роль здесь играло, с одной стороны, желание скрыть свое истинное лицо, быть свободным в мире абсолютной несвободы; с другой стороны, стремление выделиться из толпы, сохранить свое «Эго» в условиях наступления века машин, века «пиджака и цилиндра», стандартизации предметного мира, дегуманизации культуры.53 Это — форма романтического протеста против «мещанской заразы» и прозаической действительности. «Не люблю жизни — бабищи грубой и дебелой», — провозглашал Ф. Сологуб.
Маскарадные маски
Маски — двойственны, характер их непонятен, непостижим. По словам А. Блока, «все — маски, а маски — все они кроют под собой что-то иное».44 Под маской — «священной броней» — часто скрывался «образ дьявольский и дикий». Поэт И. Анненский замечал, что «в каждом из нас есть два человека, один — осязательный <...> Другой — загадочный, тайный. Другой — это сумеречная, несообщаемая сущность каждого из нас».
Маскарад и романтический протест
Маскарадная тематика становилась формой романтического протеста против «мещанской и прозаической» действительности.36 Протест ироника обнаруживал себя как эстетический выбор, являющийся зеркалом, в котором «окружающий мир видит весьма уродливый лик свой». По замечанию Кьеркегора, ирония представляла собой неотъемлемую черту романтического миросозерцания.37 А. Блок видел в иронии род «эпидемии», «болезни». «Меня самого ломает бес смеха, и меня самого уже нет», — пишет поэт.38 Ирония превращала и искусство, и жизнь в лицедейство. «Знаю, что ломаюсь ежедневно. Знаю, что из картона», «знаю, что не сам с собой. Зато со мной — моя погибель...»
Маскарадная тема в творчестве «мирискусников»
Ретроспективизм представлял собой широкое поле для маскарадной темы в творчестве «мирискусников», которые создавали театрализованные новеллы. По сути дела, масками были галантные и изысканные персонажи К. Сомова и А. Бенуа, воплощавшие «хрупкий милый мир загадок» в «пестроте огней и света, под мотивы менуэта» маскарадных сцен в боскетах и парках. «Фарфоровые безделушки на фоне старинных гобеленов» С. Су-дейкина оживали «таинственно, как в сказках Гофмана и Андерсена». Лукавые фарфоровые божки возникали из хаоса «нежных полусумраков»; но, что бы они ни делали: надевали греческие туники, украшали головы венками, изображали ярмарочных плясунов и музыкантов, — они «всегда оставались куклами», которыми играет художник.32 Нечто подобное ощущал и А. Блок, создавая свою «Незнакомку»: «Я произвел заклинания, и передо мной возникло наконец то, что (лично) называю „Незнакомкой", красавица-кукла, синий призрак, земное чудо».33
Ретроспективизм
Ретроспективизм являл себя в разных формах, в том числе и в обращении к теме маски и маскарада. Маска стала той темой, которая была наиболее «актуализирована в модерне», стала частью миросозерцания модернизма, рождена им, поднялась на поверхность из самых его недр, представляла собой «образ и метафору одного из самых противоречивых периодов русской истории», свидетельством «его избыточного цветения накануне конца».
Страх за человека
Русскую творческую интеллигенцию мучил не только страх за человека, «который превращается в машину» (А. Белый), но страх перед эгалитаризацией, перед господством среднего человека, перед обвалом массового искусства: «искусство покидает всеобщую проклятую жизнь пара, конституции, равенства, цилиндра и пиджака» (К. Леонтьев). Ортега-и-Гассет основополагающей чертой XX века считал «дегуманизацию общества и искусства».15 Д. Мережковский предрекал грядущее царство хама, торжество «черного пятна мещанской заразы».
Предчувствие духовного и социального рубежа
Творческая интеллигенция стала своеобразным «сейсмографом», чутко ощущавшим «подземные толчки» истории. Ощущение кануна чего-то неизвестного, надвигающегося, неизбежного («что-то готовится, кто-то идет»), рубежа не только социального, но и духовного, стало ведущим мотивом в дневниках, записках, статьях, художественных произведениях. Художественная интеллигенция не могла предвидеть и определить смысл грядущих событий: «Куда идем — не знаю. Где путь наш — не вижу. Неясно настоящее, загадочно будущее <...> Смутно. Тревожно» (А. Белый). С одной стороны, грядущая эпоха ими виделась «грозовой», «мрачной», «болезненной», «ночной». Будущее представлялось «трагическим», исполненным «запахом гари, железа и крови», веком «неслыханных мятежей и невиданных перемен». С другой стороны, многие художники чувствовали ее переходный характер, за которым, по словам 3. Гиппиус, ощущается «приближение некоего переворота, изменения». А. Блок, мифологизированный «человек-эпоха», «с мертвым сердцем и мертвым лицом» (А. Ахматова), прозревал в своем времени «черты не промежуточной эпохи, а новой эры».
Маскарад в творчестве и жизни художественной интеллигенции России начала ХХ века: социокультурный аспект
25 февраля 1917 года Анна Ахматова возвращалась со своим спутником с репетиции лермонтовского «Маскарада».1 Много позже она писала:
Кадетские театры
Всем кадетам — действующим лицам на период подготовки и постановки пьес создавались самые комфортные условия: они освобождались от других дел и находились на полном довольствии. Кадеты не чувствовали недостатка ни в деньгах, ни в одежде, поскольку огромные суммы на костюмы и парики выписывала лично государыня императрица. Однако посмотреть на всю роскошь кадетских представлений находилось не много желающих. Постоянными зрителями чаще становились родственники воспитанников, придворные, случался приезд и знатнейших особ. В 1750 году на выступлениях кадетского театра была замечена царская семья «с некоторыми знатными придворными обоего пола персонами».
Посещение театров
Достоверно известно, что воспитанники 1-го Московского посещали утренние сеансы драматического театра антрепренера Корша. «Недоросль», «Горе от ума», «Ревизор» — этот перечень пьес давал, по словам директора корпуса, «хорошую, умственную пищу кадетам».
Литературно-музыкальные вечера
В свободное время кадеты могли принимать участие в литературно-музыкальных вечерах. Служащие корпуса и родители воспитанников — вот та немногочисленная аудитория, присутствовавшая на кадетских выступлениях. Довольно часто подобные вечера устраивались по случаю празднования важной даты, какой, безусловно, являлась Отечественная война 1812 года. Это знаковое событие отмечалось во всех военно-учебных заведениях — Приказом от 31 октября 1911 года устанавливались «юбилейные вечера 1812 года с целью возбуждения в среде кадет чувств патриотизма и народной гордости, вызываемых воспоминаниями о той героической эпохе, пережитой Россией сто лет назад».17 К данному предписанию прилагались два примерных перечня литературных и музыкальных произведений, предназначенных для исполнения пре-пода-вателями, воспитателями и кадетами. В течение нескольких часов участникам вечера предлагалось выступить с отрывками из романа Л. Толстого «Война и мир», стихотворениями А. Пушкина и М. Лермонтова и исполнить сочинения А. Астафьева, В. Егорова и др.
Репертуар кадетских оркестров
Репертуар кадетских оркестров всегда подвергался внимательному рассмотрению, поскольку требований к нему предъявлялось более чем достаточно. Он, прежде всего, должен был соответствовать возможностям учащихся, подходить по инструментальному составу и музыкально-образовательному значению. Со стороны начальства не приветствовалось включение в репертуар «оперетт, арий, попурри из мотивов без логической связи между ними, а также произведений, не имеющих эстетического достоинства».12 По этому поводу сетовал руководитель Ярославского кадетского оркестра — у него на этот счет были свои аргументы. «Оперная музыка, — утверждал он, — оказывает громадное влияние на художественное развитие человека».
Кадетский хор
В каждое воскресенье, в особо почитаемые церковные праздники и торжественные дни царской России пение кадетского хора признавалось необходимым. Христофор Ауэ, выпускник 1-го кадетского, вспоминал, как осенью 1902 года, будучи старшим певчим церковного хора, пел в составе коллектива по случаю крещения князя Георгия, сына начальника всех военно-учебных заведений. Накануне таких торжественных дней на церковные спевки выделялись еще один-два дополнительных часа, помимо предусмотренных нормативом.