Идейно-политический подтекст празднеств Великой французской революции

Празднование годовщины взятия Бастилии

Сложность заключалась в том, что надо было подготовиться к проведению такого небывалого торжества. На огромном пустыре Марсова поля, где обычно происходили смотры войск, нужно было за неделю смонтировать «сценическую площадку», для этого следовало выровнять большое пространство, насыпать и озеленить пологие холмы, которые бы окружили амфитеатром центр поля. Для строительства было нанято более десяти тысяч рабочих (называются цифры от 12 до 15 тысяч человек). Казалось, что они не успеют справиться к установленному сроку. В радикальной печати появились рассуждения о том, что неспешные действия рабочих — результат аристократического заговора. Скорее всего, такие подозрения были данью времени, пронизанного настроениями Великого страха.

В том случае вопрос был решен на волне энтузиазма: все парижские цехи послали своих представителей работать на Марсовом поле, а кроме того, явилось много добровольцев. «Люди всех возрастов и положений, женщины всех классов общества, чиновники, дворяне, буржуа, рабочие, священники, знатные дамы, уличные торговки, гризетки — весь мир, вернее, весь хаос старого мира и зачатки нового работали бок о бок с одинаковым пылом».

Журналист Камил Демулен описал трогательную сценку всеобщего братства: «Приходит молодой человек, снимает свою одежду, кидает сверху двое часов, берет кирку и отправляется работать вдалеке. Берегите ваши часы! — О, разве можно опасаться своих же братьев! И часы, оставленные на песке и на камнях, становятся такими же неприкосновенными, как депутат Национального собрания».10 Возможно, эпизод имел место, возможно, Демулен придумал его, но важна здесь не достоверность факта, а цельность образа, который автор стремился придать всей картине. Во всяком случае, в памяти большинства современников подготовка к празднеству Федерации осталась как одно из самых радостных событий революционного времени.

Тогда же приобрела популярность песня, состоящая из бесконечного множества куплетов, в которых угрозы скорого возмездия («На фонари аристократов!.. Их перевешать всех пора!.. Кто повыше — принижай, кто пониже — возвышай!») прерывались оптимистическим припевом: «А! да ira, да ira, да ira» (что-то вроде: «Эх, пойдет, пойдет, пойдет, все наладится, пойдет...»11). Слова напевались на мотив популярной в ту пору кадрили Бекура. Скорее всего, разные варианты песни сложились постепенно. Под этот веселый ритм воодушевленная надеждой или страхом людская толпа могла и дружно работать, и кружиться в бесконечном хороводе, и маршировать по улицам, поднимая на пики головы тех, кто показался достойным возмездия.