Идейно-политический подтекст празднеств Великой французской революции

Культ служения отечеству во взглядах Ж.-Ж.Руссо

Ж.-Ж. Руссо в середине века в самом общем виде: они включали культ служения отечеству, добродетель как способность к самоотречению во имя общих интересов, с одной стороны, и как благонравное поведение — с другой.

По мнению Руссо, «государству важно, чтобы каждый гражданин имел религию, которая заставила бы его любить свои обязанности. Но догматы этой религии интересуют государство лишь настолько, насколько эти догматы относятся к морали и обязанностям, которые исповедующий их обязан выполнить по отношению к ближнему. Каждый может иметь сверх того какие ему угодно убеждения, причем суверену вовсе не нужно их знать, потому что он совершенно не компетентен в вопросах неба и не его дело, какая судьба постигнет подданных в их будущей жизни, лишь бы они были хорошими гражданами в жизни земной».19 В этой заключительной фразе Руссо повторяет мысль, сформулированную еще Джоном Локком в «Письме о веротерпимости», согласно которой религия должна подчиняться нуждам государственного интереса. Все просветители признавали огромное значение морального аспекта как гражданского долга, Руссо просто сумел особенно четко сформулировать эту мысль.

В первые годы революции о роли праздников задумывался Оноре Мирабо, в бумагах которого были найдены наброски проекта речи «Об общественных праздниках, гражданских и военных». После Мирабо, не успевшего обнародовать свои идеи по поводу праздников, к этой теме периодически обращались на заседаниях Конвента лидеры разных политических группировок. В ряду празднеств, которые должны были стать регулярными, прежде всего следует назвать праздник Федерации. На его примере хорошо видно, как менялась структура и наполнение торжества: из музыкального сопровождения исчезают церковные песнопения и элементы католического культа, игравшие заметную роль при проведении праздника 14 июля 1790 года. Зато усиливается символика дохристианская. Это особенно отчетливо проявилось во время торжеств в честь Федерации 1793 года, которые были приурочены не к годовщине взятия Бастилии, а к годовщине штурма королевского дворца Тюильри (10 августа 1792 года), завершившегося провозглашением республики.

Начиналось торжество у развалин Бастилии, где был сооружен фонтан Возрождения в виде огромной статуи Природы, представленной сидящей женской фигурой, из груди которой истекали струи воды.20 Депутаты, возглавлявшие шествие, по очереди подставляли чашу под струи и пили из нее, что напоминало одновременно ритуальные языческие совместные трапезы и христианский обряд причастия. После завершения этой процедуры многочисленная колонна двинулась по улицам Парижа.

Самыми популярными символами были следующие: дубовые ветви (дуб считался деревом свободы), ватерпас (означавший равенство), пика (народное оружие, символ свободного и вооруженного народа), человеческий глаз «Бдительное Око» (эмблема Конституции с 1791 года), гора, крутой утес (олицетворение монтаньяров в Конвенте), петух (пробуждающаяся нация) и ряд других.21 Революционные эмблемы генетически восходили к предметам христианского культа (особенно заметна эта преемственность в использовании Ковчега Завета), и к более древним языческим предметам-символам.