Идейно-политический подтекст празднеств Великой французской революции

Суть народных празднеств в понимании Руссо

Задолго до начала революции Ж.-Ж. Руссо в частной переписке выразил свое понимание народных празднеств, их роли и значения для создания умонастроений общества и для воспитания народа. Так, в «Письме к д'Аламберу о зрелищах» он рассуждал следующим образом: «Неужели в республике не нужно никаких зрелищ? Напротив, их нужно много <...> Но что же будет служить предметом этих зрелищ? <...> Ничего, если хотите. Поставьте посреди площади шест, увитый цветами, соберите вокруг него народ, и у вас будет праздник. Сделайте еще лучше: выведите зрителей в зрелище; превратите их самих в актеров...»26 Достаточно сравнить слова Руссо с тем, как виделось национальное торжество главному режиссеру этих мероприятий Ж. Л. Давиду: «Народ должен огласить воздух криками радости»,27 чтобы почувствовать разницу между первоначальной идеей и ее реализацией.

Когда в обществе революционным путем, как это было во Франции последнего десятилетия XVIII века, «обвально» меняется система ценностей, властные структуры вынуждены тем или иным образом регулировать общественные настроения, формировать необходимые или желательные представления людей о жизни. Идеальные условия для этого создаются в моменты проведения общественно значимых торжеств. Поэтому не случайно такое значение придавалась в это десятилетие общенациональным празднествам, не случайно наибольшее их число приходится на самые трудные для революции 1792—1794 годы.

Поиски подходящих настроениям общества форм проведения общенациональных праздников отражали тенденцию секуляризации общественного сознания, процесс, который переживало тогда европейское общество. «Религия перестала быть организующей формой социального космоса. Она сделалась теперь, с одной стороны, идеологией в тесном смысле этого слова, то есть более или менее рационализированным доктринально-догма-тическим комплексом, в каждом случае обслуживающим особые и специфические государственные, коалиционные или сословные интересы; с другой — неотчуждаемой личной верой, которая лишь огрубленно и условно оформляет себя в узаконенных конфессиях».