Идейно-политический подтекст празднеств Великой французской революции

Балы во времена царствования Николая I

В царствование Николая I балы давались в Аничковом дворце, в Дворянском собрании, в доме Энгельгардта, во дворцах петербургских и московских вельмож. По большим праздникам в день давались два бала. Смирнова-Россет вспоминала: «Последний день масленицы справлялся в Аничковом дворце; приглашения были утренние для избранных и вечерние для городских дам, т. е. для толпы. Утром в белой гостиной, где играл Лядов и со скрипками, вечером же был оркестр в длинной зале под режиссером Лабицким».9

Балы, проводившиеся в клубах — например, в Коммерческом, Мещанском, — и общественные балы сильно отличались от придворных как по составу публики, так и по этикету. Об этих различиях сообщал петербургский «Листок для светских людей» в 1843 году. Приведем пространную цитату: «Публичные балы и маскарады у нас, как и везде, следуют известной иерархии, которая, понижаясь, не только не лишает их веселия, но, напротив того, вознаграждает непринужденностью и танцами за отсутствием чопорного этикета».

На балах в Дворянском собрании — «обширнейшей из всех публичных танцевальных зал в свете» — «законодательницы мод произносят свои решения, на которые уже нет аппеляций; здесь господствует тот неуловимый оттенок обращения высшего круга, который блекнет на всякой другой почве, кроме зеркального паркета барских палат и Дворянского Собрания. Здесь же можно полюбоваться идеальным галопом г-жи В... и вальсом в два темпа, знание которого считается ныне необходимым достоинством модного бального танцора. <...>. Особо оживленны балы Дворянского Собрания, которые в 12 часов ночи превращаются в маскарад».

«Приезжающие замаскированные дамы, в ожидании назначенного часа, собираются на верхней галерее залы, и оттуда, как настоящие летучие мыши, с любопытством смотрят на веселящееся бальное общество, место которого они займут через несколько минут. Бьет двенадцать часов, западни отворены, кавалеры надевают шляпы, и толпа нарядных черных атласных домино осаждает мазурку, сохраняющую за собой середину залы. Круг танцующих все уменьшается, уступая место свое шаг за шагом. Вот Лядов подает знак к вальсу. Танцы, как лампада, вспыхивающая при последней капле масла, как жизнь, возрождающаяся в человеке в предсмертное мгновенье, усиливаются на короткое время, и неприметно замирают между группами замаскированных».

Иными были балы и маскарады, происходящие в Клубе Со-единеного Общества, помещающегося в бельэтаже дома Энгель-гардтов. «Этот клуб основан чиновниками, допускающими гостей на балы с величайшей разборчивостью. <...> В дни маскарадов строгость эта несколько смягчается, и от этого общество оживляется необыкновенным образом: вальс и галоп уже напоминают Вену и Париж! Не постигаешь, куда прячется здесь петербургская чопорность <...>. Вообразите себе пар до ста в домино, в масках и без масок — несущихся в галопе с быстротою вихря, перегоняя один другую, сбивающихся в кучу, и опять рассыпающихся по зале <...> Раздаются три аккорда; галоп превращается в вальс, и все эти сто пар кружатся, кипят, сталкиваются, лавируют. Оркестр возвращается к галопу, и опять все летят, весело, беспечно, вполне наслаждаясь случаем попрыгать и порезвиться».

На балах Коммерческого клуба «первое место, по праву, принадлежит женам и дочерям здешних негоциантов, большей частью иностранных. На эти балы, доступные за бесценок для всех конторщиков, посторонние гости получают билеты лишь по личной рекомендации членов и за дорогую цену <...>. От этого общего отчуждения, балы Коммерческого клуба живут еще старинной жизнью, забытою в других обществах: на них еще танцуют котильон, вальсируя притом в три темпа, как во время оно. <...> Музыкою на этих балах заведывает Лядов — это значит, что музыка там отличнейшая».